Зал №4 ::  Положение во Гроб

        Ико­ног­ра­фия «Оп­ла­ки­ва­ние», или «По­ло­же­ние во гроб», тра­ди­ци­он­но при­сутс­тву­ет на пла­ща­ни­цах, ко­то­рые по­ла­га­ет­ся вы­но­сить на се­ре­ди­ну хра­ма в Ве­ли­кую Пят­ни­цу. Обя­за­тель­ной она яв­ля­ет­ся и для ан­ти­мин­сов – ал­тар­ных пок­ро­вов, яв­ля­ющих­ся жерт­вен­ни­ка­ми, на ко­то­рых со­вер­ша­ет­ся Ев­ха­рис­тия. Об­раз «По­ло­же­ние во гроб» час­то вклю­чал­ся в празд­нич­ный чин ико­нос­та­са, на­хо­дясь меж­ду ико­на­ми Рас­пя­тия и Воск­ре­се­ния Хрис­то­ва.  Гол­го­фы, спе­ци­аль­ное мес­то в хра­ме, приз­ван­ное вос­соз­да­вать ат­мос­фе­ру то­го са­мо­го ис­то­ри­чес­ко­го мес­та, где был рас­пят Спа­си­тель, – Гол­гофс­кой го­ры, а так­же сим­во­ли­чес­ки обоз­на­чать свя­щен­ную то­пог­ра­фию хра­ма Гро­ба Гос­под­ня в Иеру­са­ли­ме по­яв­ля­ют­ся в Рос­сии во вто­рой по­ло­ви­не  XVII ве­ка и свя­за­ны с де­ятель­ностью пат­ри­ар­ха Ни­ко­на и ца­ря Алек­сея Ми­хай­ло­ви­ча. В этот пе­ри­од осо­бен­но уси­ли­ва­ет­ся ин­те­рес к страст­ной те­ма­ти­ке: от­дель­ный ярус хра­мо­вой сте­но­пи­си и са­мос­то­ятель­ный чин ико­нос­та­са мог­ли пос­вя­щать цик­лу пос­лед­них дней жиз­ни, крест­ных мук и пог­ре­бе­ния Спа­си­те­ля. Во мно­гом этот про­цесс был обус­лов­лен ак­тив­ны­ми кон­так­та­ми Рос­сии во вто­рой по­ло­ви­не XVII ве­ка с Поль­шей и Лит­вой, че­рез ко­то­рые в оте­чест­вен­ное ис­кусс­тво про­ни­ка­ли ка­то­ли­чес­кие идеи, фор­мы, про­из­ве­де­ния, а за­час­тую при­ез­жа­ли аутен­тич­ные ис­пол­ни­те­ли.
         Ис­кусс­тво­ве­да­ми мно­гок­рат­но под­чер­ки­ва­лось силь­ней­шее вли­яние за­пад­но­ев­ро­пей­ских гра­ви­ро­ван­ных Биб­лий на русс­ких мас­те­ров Но­во­го вре­ме­ни. Ис­поль­зо­ва­ние со­тен гол­ланд­ских, не­мец­ких, фран­цузс­ких гра­вюр в сос­та­ве ув­ра­жей или от­дель­ны­ми лис­та­ми, а так­же про­ри­сей с них, став­ших дос­туп­ны­ми для ико­но­пис­цев, яви­лось важ­ной ве­хой в русс­кой ико­но­пи­си. Так, в ико­ног­ра­фии пуб­ли­ку­емой ико­ны об­на­ру­жи­ва­ют­ся за­имс­тво­ва­ния с гра­вюр «По­ло­же­ние во гроб» из «Биб­лии Ле Клер­ка» и «Биб­лии Пис­ка­то­ра»
        Сме­ше­ние нес­коль­ких ико­ног­ра­фи­чес­ких ис­точ­ни­ков и их зна­чи­тель­ная пе­ре­ра­бот­ка русс­ки­ми мас­те­ра­ми в рус­ле ста­рых (тра­ди­ци­он­ных) изоб­ра­зи­тель­ных форм бы­ло обыч­ной прак­ти­кой в XVII – пер­вой по­ло­ви­не XVIII ве­ка. Позд­нее си­ту­ация нес­коль­ко ме­ня­ет­ся: «ру­си­фи­ка­ция» «ла­тинс­ких» ори­ги­на­лов ста­но­вит­ся для ху­дож­ни­ков не столь прин­ци­пи­аль­ной. Все ча­ще встре­ча­ют­ся бук­валь­ные пе­ре­но­сы гра­вюр на ико­ну и по­пыт­ки ра­бо­тать в сти­лис­ти­ке ев­ро­пей­ских жи­во­пис­цев. По­доб­ным при­ме­ром яв­ля­ет­ся дан­ное про­из­ве­де­ние.